Вячеслав Ковалёв (ВК): - Сейчас я представлю тех, кто будет сидеть в президиуме. Большая просьба и к журналистам: когда будете задавать вопрос, тоже называйте себя и издание, которое вы представляете! В первую очередь я хочу пригласить, к сожалению, на данный момент бывшего директора Зоопарка Ивана Корнеева (ИК). Затем — депутата Законодательного собрания Леонида Петровича Романкова (ЛР), председателя комиссии по образованию, науке и культуре. Заместитель директора Ленинградского зоопарка по научной работе Елена Александровна Гуляева (ЕГ). Несколько музыкантов, принимающих участие во втором отделении концерта: Миша Башаков (МБ), Кирилл Комаров (КК). Один из самых известных музыкальных критиков города Андрей Петрович Бурлака (АБ).

На сегодняшний концерт наверняка придёт Света Сурганова из НОЧНЫХ СНАЙПЕРОВ, наверняка здесь будет кто-нибудь из АУКЦЫОНА, может быть, Чиграков придёт...

А сейчас я прошу вас начинать...

Леонид Романков: - Слава, может, лучше сначала рассказать, что происходит?

Иван Корнеев: - Вводная достаточно простая. То, что должно было произойти, собственно, и происходит в Зоопарке. Началось это с Концертного зала. Когда говорится, что здесь надо произвести ремонт, это достаточно смешная причина. В не меньшей степени ремонта требует и остальная часть помещений Зоопарка. Во-вторых, насколько я знаю нынешнее финансовое положение Зоопарка, денег на ремонт нет. Во всяком случае, так говорится. Одной из причин, по которым закрывается Концертный зал Зоопарка, является отсутствие денег. Мы по требованию Комитета по культуре безумно усложнили систему проведения концертов. Если раньше мы просто проводили концерты, и Зоопарк получал свою долю, то теперь Зоопарк сначала перечисляет деньги на проведение концертов, потом эти деньги возвращаются... Теперь говорится, что тех денег, которые надо изначально перечислить, тоже нет. Поэтому на что будет проводиться ремонт, не очень понятно.

Кроме того, для ремонта во всех нормальных концертных площадках есть период межсезонья, который у Зоопарка, как правило, составлял месяца три. Понятно, что при желании за три месяца можно ремонт сделать.

Все эти заявления — от лукавого. На самом деле причина другая и заключается она в том, что это не нужно. Когда мы только создавали этот зал, была идея сделать тихую, спокойную, культурную, интеллигентную площадку, которой на тот момент в городе не было. Тогда все ударились в безумное зарабатывание денег, а перед этим залом никогда такой задачи не стояло. Да, хотелось сделать его хозрасчётным. Он никогда ни копейки убытка Зоопарку не причинил.

Да, более того, какие-то деньги на этом зарабатывались. Слава подсчитал, что за прошедшие годы почти 300 тысяч рублей Зоопарк от проведения концертов получил. Много это или мало? Для нас это, в общем, неплохо.

Но и цель, ещё раз повторю, была другая. Цель была в том, чтобы зал нормально самостоятельно существовал.

Однако, для тех людей, которые сейчас усиленно рвутся в Зоопарк, это не деньги. Интересы культуры — это не их интересы. Наверное, они живут в каком-то другом мире, который не подразумевает наличие такого зала, тихих встреч, интеллигентных разговоров. У них совершенно другая жизнь, в которую этот зал не вписывается.

Зал — это первое. В понедельник состоится объявление о том, что Зоопарк перестаёт быть государственным учреждением. Станет он государственным унитарным предприятием, акционерным обществом, ещё чем-то... Всё дальнейшее покрыто мраком. В прошлом году, 20 декабря мы успели на заседании Комиссии по культуре Законодательного собрания рассмотреть концепцию реконструкции Ленинградского зоопарка, которую сделали в прошлом году. В этой концепции расписано всё, что нужно в Зоопарке сломать, что нужно построить, что нужно сделать в ближайшие десять лет. Разработана концепция официальными проектировщиками — Комитетом по строительству и архитектуре. Казалось бы, никто не мешает быстро перейти к осуществлению этой концепции.

Согласно этому документу зал оставался бы жить. Сейчас мы сидим в юннатской комнате. Так вот, по плану должна была быть построена новая юннатская в районе центрального входа, а этот дом должен был полностью перейти под концертный зал.

На самом деле, странно всё это, но так получилось.

ЛР: - Два слова добавлю. Я с горечью и с недоумением узнал о решении нынешнего руководства Зоопарка о закрытии концертного зала. Не буду говорить о предыстории взаимоотношений и нашей борьбы за сохранение Ивана Владиславовича на своём месте и урегулирования ситуации в Зоопарке. Я не понимаю, почему надо убивать площадку, где бьётся живой пульс культуры. Ведь культура делается не только в музеях или библиотеках. Есть и живой культурный процесс. Таких точек очень мало, особенно таких ярких, как эта. Почему закрывать зал надо именно сейчас, за два месяца до лета, Причём, мотивируя это необходимостью ремонта? Ведь уже сделан неплохой ремонт! До этого всё было разбито, когда я сюда приходил раньше...

Мне кажется, что идут очень нехорошие игры. Мне печально всё это обсуждать... Я попытаюсь связаться с Комитетом по культуре, которому подведомственен Зоопарк, но думаю, что здесь задействованы слишком высокие силы, слишком высокие интриги.

Очень правильно сказал сейчас в зале Андрей Бурлака: надо ходить на выборы и выбирать умную власть, которая понимает, что такое культура и образование. Спасибо!

ЕБ: - Екатерина Борисова, журнал "Fuzz". Что планируется теперь произвести в этом здании? И, Слава, наверное, ты ответишь: какие у вас планы касательно организации концертов в другом помещении?

ВК: - Наверное, сначала я отвечу на вторую часть вопроса, а на первую — Елена Александровна.

Конечно, какую-то репутацию мы себе заработали за это время. Я имею в виду команду менеджеров и технического персонала, которая занималась организацией концертов. Да, наверное, где-то в другом месте мы будем продолжать своё чёрное дело. Во всяком случае, сейчас идут разговоры-переговоры... Андрей Бурлака сказал очень правильно: не заменить будет той уникальности проекта, которая существовала в Зоопарке. Более того, на текущий момент это уникальный проект во всём СНГ. Несмотря на то, что существуют многие концертные залы в зоопарках на Западе, на пространстве бывшего Советского Союза мы были первыми и единственными. Не так уж плохо мы работали, если оказывается, что стоместная площадка оказывается прибыльной, кроме того, распространяет афиши по всему городу...

Я хотел бы акцентировать свой ответ вот на чём. Действительно, в решении нынешнего руководства Зоопарка нет экономической составляющей. Это чисто политическое решение. Настолько наглое, что даже ничуть не обдуманное. Потому что если бы при всех прочих равных нам бы дали закончить сезон, и объявление о приостановке концертной деятельности прошло бы в июне, как это было в прошлом году, это не вызвало бы того ажиотажа.

По поводу планов и деяний современного руководства ответит Елена Александровна.

Елена Гуляева: - Дело в том, что решение о закрытии концертного зала коллектив Зоопарка воспринимает как одно из решений, направленных на разрушение Зоопарка. Напомню, что программа реконструкции разрабатывается уже в течение семи лет, с 1995 года. В неё вложен огромный труд. И когда Иван Корнеев выступал с последним годовым отчётом, этот отчёт имел и финансовую составляющую. Чеснова выслушала этот отчёт. Когда я выступала с предварительным словом, то просила её быть очень внимательной, прежде чем принимать решение о закрытии этой программы. Тогда она была просто возмущена, по-моему, и утверждала, что ни о каком закрытии программы речи быть не может. И уже 14 марта было подписано письмо о прекращении концертной деятельности с 1 апреля.

Но это только одно из её распоряжений. Следующий её приказ касался приостановления реконструкции птичьих вольеров. У нас строятся птичьи вольеры, по поводу которых нам пришлось много шуметь. Если говорить о концертах, то, честно говоря, все просто возмущены тем, что сломана и прекращена работа, которая велась в течение семи лет. Работа была проделана сложная, и я считаю, что мы только-только встали на крыло. Прекращать их деятельность — это преступление.

С дальнейшими планами нынешнего руководства Зоопарка мы не знакомы. В настоящее время исполняющим обязанности директора Зоопарка назначен Владимир Михайлович Губанов, который с 20 июля был основным проверяющим из Комитета финансов городской администрации и относился к нам, в том числе лично ко мне, как к преступнице. Он считал, что я необоснованно содержусь в штате Зоопарка.

Хотя это личные наши отношения, я не представляю, как он будет нами руководить. Не представляю! Вся бухгалтерия перед ним стояла. Все финансовые проверки проходили в очень интересной обстановке: он сидел, а женщины перед ним стояли. Я вошла в бухгалтерию и попросила женщин сесть, объяснив, что он, наверное, плохо себя чувствует. Но ни он не встал, ни женщины не сели.

За это время у нас было четыре директора. Киркиревич проработала 4 дня, Егоров проработал 66 дней, Конотовский проработал 22 дня, Чеснова проработала 44 дня. Я сказала Губанову: "У Вас пошёл первый день". Он спрашивает: "Вы считаете?" Я говорю: "А как же?! Если продержитесь три дня, поставите рекорд Гиннеса". С 29 марта он исполняет обязанности директора.

ЛР: - Вы не собираетесь дезавуировать приказ Чесновой по поводу концертного зала?

ЕГ: - Вы понимаете, когда я вошла к нему в кабинет, он показал мне стопку бумаг, оставленную Чесновой, и сказал, что он ещё в этом не разобрался, поэтому ни на один из моих вопросов он ответить не может. Конечно, требовать этого от него было нереально. Он ровно половину дня просидел за этим столом.

ИК: - Решение госпожи Чесновой пересмотреть невозможно. Она сама в интервью газете "Дело" подтвердила то, что я знал уже давно. Теперь я могу об этом спокойно говорить: как можно опротестовывать то, что приказывает однокурсница сына нашего губернатора? Госпожа Чеснова это подтвердила, она сказала: "Да, однокурсница! Да, и дружим! И что здесь такого?!" "Такого" здесь, в общем, абсолютно ничего — у всех были какие-то однокурсницы, — но в ситуации с Зоопарком это приобретает совершенно иную окраску. Поэтому я думаю, что ни Комитет по культуре, ни тем более господин Губанов не в силах этим процессом руководить. А госпожа Чеснова сейчас ушла для того, чтобы просто не подставляться в тот момент, когда Зоопарк будет добит окончательно.

ЕГ: - Мы именно так это воспринимаем. Она ушла в отпуск по уходу за ребёнком. Иванова её представила как специалиста с большим опытом работы в социологии. Сказала, что она была генеральным директором фонда "Зоосад", что она знает животных и что сейчас Зоопарку нужен экономист по образованию. Всё в Зоопарке решают финансы.

Я думаю, Губанова Иванова уже не будет представлять. Губанова представила Чеснова как своего заместителя по экономическому развитию, а на следующий день его представили уже как временно исполняющего обязанности директора. И представили не всему коллективу Зоопарка, а, по-моему, человек пять только присутствовало.

МЁ: - Очень бы хотелось услышать мнение музыкантов. Журнал APN, Максим Ёлкин.

Михаил Башаков: - У нас, в отличие от руководства, будет очень иррациональное выступление. Доколе?! А что можно сказать? Спросите у нас! У нас была исключительная площадка. Если музыкант не только преследует цель стать как можно более популярным, но и иметь место, где он может отдохнуть и играть то, что он хочет — без ограничений, — где ему доверяют, и он абсолютно доверяет публике, где сложилась такая уникальная атмосфера... Мы потеряли такую площадку. Конечно, у нас будут и другие площадки, но Зоопарк отличался именно этим. Здесь была просто уникальная атмосфера, которую мы сейчас потеряли.

Кирилл Комаров: - По всем формальным признакам другого такого зала в городе нет. Это зал на сто мест, с хорошим звуком, в центре города, где — принципиальная вещь — есть ряды стульев. Когда люди занимают места, они понимают, что находятся в концертном зале. Что они пришли сюда не тусоваться, не пить пиво, не танцевать, а слушать. Именно здесь у слушателей возникает внимание, и этим вниманием они предъявляют требования к артистам, которые выступают. Музыканты имеют возможность расти. Они знают, что здесь их внимательно слушают и проявляют внимание к деталям. Второго такого места сейчас в городе нет.

МБ: - В этом зале соответствовали друг другу внимание и подача: то, что хотели сказать и то, что хотели услышать.

Андрей Бурлака: - Не секрет, что в шоу-бизнесе на больших сценах происходит такой процесс, когда аудитория формирует музыкантов. Грубо говоря, спрос рождает предложение. С точки зрения искусства это противоестественно. В Зоопарке же, наоборот, музыкант имел возможность формировать свою аудиторию, которая уже влияла и в дальнейшем. И уже очень многие люди, начав слушать музыку здесь, пошли дальше. Это очень важно. Точно также было с Ленинградским рок-клубом, с клубом TaMtAm — это определённая точка кристаллизации художественных процессов. Кажется, что в масштабах города она очень маленькая, но, тем не менее, это действительно очень важно, потому что без таких вещей культура может покрыться ряской.

Для губернатора мы никто. С этаким отношением мы столкнулись ещё когда хоронили Сергея Курёхина. Яковлев сказал: "я этих балалаечников знать не знаю".

ВК: - В этой связи я хотел добавить пару моментов, которые сегодня не прозвучали. Площадка действительно была своеобразным трамплином для отработки концертных технологий на более крупные залы. Обратите внимание на то, что одни из лидеров влияния на умы сегодняшней молодёжи — та же ТОРБА-на-КРУЧЕ, те же НОЧНЫЕ СНАЙПЕРЫ, Миша и Кирилл — они действительно отрабатывали здесь какие-то... Может быть, неправильное слово "технологии"... Но формировалась публика, которая потом действительно пошла и в более крупные залы. Кроме того, к нам очень часто ходили сотрудники Ленинградского зоопарка; юннаты в достаточно безобразном количестве, и приходилось их, как правило, ограничивать. Но, Леонид Петрович, разве это не часть социального аспекта?

ЛР: - Здесь и финансовая, и культурная, и социальная составляющие — все есть!

ЕГ: - Мне бы хотелось обратить внимание на фразу, которую я услышала от музыкантов: у них разрушен необыкновенный доверительный коллектив, разрушены отношения. Мне бы хотелось, чтобы вы все поняли, что разрушается точно такие же доверительные отношения коллектива Ленинградского зоопарка! Сотрудников Зоопарка! Зоопарк — это особый мир, уверяю вас! Я не так давно работаю в Зоопарке, до этого много что видела, но Зоопарк — это особый мир. И сейчас этот мир разрушается. Сейчас убирается одно из его звеньев. За семь лет все сотрудники Зоопарка сроднились с Концертным залом. Сейчас мы отдаём одно звено, первого апреля мы отдадим ещё какое-то звено, и, я думаю, таким образом Зоопарк будет разрушен. Хотелось бы, чтобы вы все это понимали: закрытие Концертного зала — это первый шаг к разрушению Ленинградского зоопарка.

ДК: - Дмитрий Кащеев, газета "Аргументы и факты". За последнее время мы все насмотрелись на систему ликвидации предприятий. Вопрос ко всем присутствующим здесь, поскольку вы обладаете информацией гораздо большей, чем журналисты. Действия нынешней администрации хорошо укладываются в схему ликвидации предприятия: создаются условия для невыносимости работы, люди увольняются, предприятие приходит к такому состоянию, что будущая администрация становится вправе сказать: "Всё, ребята! Единица себя изжила, надо животных рассылать". Как бы вы могли прокомментировать?

ЕГ: - Это и происходит!

ВК: - Дмитрий, я думаю, будет ещё интереснее, и будет озвучен такой козырь, как инвестиции. Под предлогом инвестиций здесь будет происходить что-то такое, что будет использовать имеющиеся ресурсы без пополнения прибыли. Допустим, в Москве есть НПО "Геофизика", которая сейчас на 99% не работает, сдаётся в аренду. Капитальный ремонт помещений не ведётся, косметический тоже. Через 50 лет этого здания просто не будет. А пока там стоит, предположим, линия по розливу "Кока-колы".

ДК: - Но здесь же животные, которые будут подыхать!

ЕГ: - Нет, животные подыхать не будут.

ДК: - Первое животное, которое сдохло, это Концертный зал зоопарка!

ЕГ: - Да, это первое животное. Дело в том, что как только Чеснова переступила порог Зоопарка, у нас прекратились все сделки купли-продажи, договора, обмены, подарки животных. У нас совершенно нет движения поголовья. Жизнь замерла. Из 330 человек у нас осталось 198. Уволился не только кормовой цех. У нас начались сокращения, люди начали увольняться. Дело в том, что наша замершая зоологическая жизнь... Мы же получаем и отсюда доход. Сейчас вновь вступивший в должность Губанов пришёл в ужас от того, что у нас шиншилл лишний. Вам смешно! А когда мне директор Зоопарка звонит по телефону, чтобы узнать, что такое териология, мне делается не смешно. Мне делается страшно, ведь мне её представляли как специалиста! Причём, она считает необходимым напоминать, что она директор Зоопарка, по три-четыре раза в день. Никто её не воспринимает как директора Зоопарка. Вероятно, чтоб самой не забыть...

Нам совершенно не смешно. Вы ждёте импульсивных выступлений от музыкантов и удивляетесь тому, что мы говорим спокойным и размеренным тоном. Мы до того вымотаны этой борьбой... В прошлом году мы пережили девять проверок — это непрерывные разговоры и непрерывные убеждения, непрерывные объяснения, почему несколько животных одного вида стоят по-разному. В этом году у нас уже шестая проверка работает... Нас просто добивают!

Это касается не только меня. Это касается людей, которые обслуживают животных.

ЕВ: - Евгений Веснин, журнал "Арт-город". Иван Владиславович, скажите, пожалуйста, намерены ли Вы продолжать борьбу за Зоопарк и, в частности, за своё восстановление? Любыми способами: в том числе, с привлечением гражданской активности, в судебном порядке опротестовывать своё очередное незаконное отстранение? И отсюда вытекающий второй вопрос: насколько эффективными Вам кажутся какие-либо мероприятия простых граждан по защите Зоопарка и, возможно, по восстановлению Концертного зала? Ведь летом, когда была первая такая угроза, её удалось отбить! И были уже объявления о митингах...

ИК: - Честно говоря, я не вижу никакой возможности. Другой вопрос, что суд до конца так или иначе пройдёт, будет какое-то решение... Причём, та сторона очень активна. Количество звонков, раздающихся у меня дома от людей, которые общаются и с той, и с другой стороной, с уговорами забрать заявление из суда, очень велико. Судя по тому, как они нервничают, они понимают, что увольняли незаконно, и что в суде я дело выиграю.

Вопрос в том, что будет дальше. Во-первых, в понедельник Зоопарк изменит название своего юридического лица, правовую форму. Суд восстановит меня где? В государственном учреждении "Ленинградский зоопарк", которое на тот момент существовать не будет. Дальше состоится следующий суд по поводу того, является ли должность директора Государственного унитарного предприятия "Зоопарк" аналогом той, с которой меня увольняли. На самом деле, это очень долгий процесс. Теоретически, наверное, его когда-то можно выиграть. Но Зоопарк — очень быстро живущий организм, и во-первых, я боюсь, что когда до чего-то конкретного дело дойдёт, уже исчезнет сам предмет.

Когда вы шли сейчас от метро, то видели, во что превращается Александровский парк. Ведь что такое Александровский парк? Это один из памятников садово-паркового искусства, имеющий официальный статус и проект реконструкции. Сейчас, идя от метро сюда, идёшь, во-первых, по помойке, а во-вторых, по абсолютно увеселительному заведению. Мы сейчас возвращаемся, как это ни печально, во времена 1895 года. Елена Евгеньевна, наш учёный секретарь, много спорит со мной о том времени Зоопарка. Тогда у зоопарка был частный владелец Эрнст Рост, и при нём зоопарк действительно процветал. Но процветал как? Представьте себе, что в то время он был вполовину меньше этого и был, по сути дела, поделён пополам. На одной половине жили все звери, а их было достаточно много, а вторая половина была коммерческой. И, с одной стороны, зоопарк действительно процветал — судя по тому, что Эрнст Рост заработал на нём много денег и, в конце концов, свернул здесь дела, продал зоопарк и уехал в Германию на историческую родину. С этой точки зрения всё было неплохо. Но, с другой стороны, если почитать петербургские газеты того времени, то выяснится, что зоопарк был одним из самых злачных мест Петербурга. Вплоть до того, что с уплаты определённой мзды директору зоопарка проституткам было разрешено оставаться на территории зоопарка дотемна.

У меня такое ощущение, что нас ведут куда-то туда. И Александровский парк, и территорию Зоопарка. То, что можно было в конце XIX века, наверное, вряд ли можно в начале XXI. Тем не менее, оно вот так...

Суд будет. Гражданские акции — это всё бессмысленно! Вы понимаете, нашему губернатору объяснить что-то или доказать невозможно.

ЕВ: - Но есть и другие власти в городе!

ИК: - Другие власти в городе есть, но дело в том, что все власти сейчас очень хотят построить какое-никакое правовое государство. Они высказали свою точку зрения. Эту точку зрения высказали все. Наш губернатор получил письма от немецкой, английской, чешской, испанской, ещё не помню каких ассоциаций зоопарков. По поводу того, что такое Ленинградский зоопарк, в чём его особая ценность и как вообще к нему надо относиться. Эффекта ноль! Наш губернатор получил заключение от Министерства культуры России — ноль! Наш губернатор получил заключение полпредства президента — ноль! В этой ситуации никто его не интересует.

Ну, да — можно устроить митинг. Можно. Но я честно говорю, что, во-первых, я не сторонник этого, во-вторых, как показывает опыт последнего года... Вы хотите два противостоящих митинга? Когда я увидел тех, которые пикетировали Законодательное собрание — молодёжное что-то там... На их лица смотреть невозможно! Свести к этому? К дракам? Совершенно верные были слова: мы выбрали то, что мы выбрали. С этим нам жить ещё до какого-то времени...

ЛР: - Если Господь не поможет...

ИК: - Да. Что касается музыкальной составляющей... Меня занёс уж не знаю кто на "Золотой граммофон" в любимое детище губернатора — Ледовый дворец. Меня позвали вручать приз Дмитрию Маликову. Я к нему, в принципе, нормально отношусь. Так вот, побывал я в любимом детище губернатора на этом совершенно безумном концерте, где мыслей ноль и чувств ноль. Я никогда это не любил, но сейчас в очередной раз убедился, что это просто кошмар. Я там сидел всё время, пока этот кошмар там длился: сверхпошлый, сверхглупый... Всё идёт под фонограмму... Я сидел и думал о 80 миллионах долларов, потраченных на то, чтобы создать вот это — и всё прекрасно у нас, всё хорошо. И одновременно думал по поводу нашего зала, в котором нисколько не потрачено из бюджета, а обстановка совершенно другая и смысл совершенно другой.

А в общей сложности, если подсчитать, за все эти годы здесь было около 50 тысяч человек. Вот 50 тысяч — это много или мало? Во всяком случае, эти 50 тысяч гораздо значимее, чем 10 тысяч человек, сидевших в Ледовом дворце. Потому что совершенно другие эмоции и совершенно другой результат от посещения того или иного места.

А что потерял Зоопарк с закрытием Концертного зала, я вам могу сказать. Действительно, в большинстве европейских зоопарков есть концертные залы. Все они по-разному устроены, а я видел концертные залы, которые доведены до идеала. Мы со Славой всё время обсуждали, что должно быть всё здесь перестроено, чтобы исчезли все бытовые проблемы, которые, безусловно, этому залу были присущи.

Мне безумно понравилось в своё время в зоопарке одного из швейцарских городов, где дорога от центрального входа до концертного зала — он там тоже в середине зоопарка расположен — освещена маленькими факелами, и люди, которые приходят вечером в зоопарк, идут по дорожке из факелов. Создаётся совершенно уникальная аура. Ведь чем всё это уникально? Тем, что зал находится внутри закрытого заведения, которое, к тому же, наполнено такими интересными существами.

МБ: - А можно я добавлю? Для меня то, что касается "Золотого граммофона"... Я очень ждал этот момент. Это звёздный момент, ловите каждое слово, каждый жест...

Я просто хочу добавить. Я был на том "Граммофоне", нам вручали за песню "Элис" вот эту штуку... Я вот о чём подумал: происходит удивительная вещь! Мне кажется, не напрасно это сегодня прозвучало. Сидят десять тысяч человек, артисты. Звучит фонограмма. Это не слушатели, отнюдь! Я вышел, и мы попросили не отключать микрофон. Всё под фонограмму происходит! И мы поём в эти микрофоны мимо себя, потому что мы не привыкли под фонограмму петь. Мы же поём каждый концерт по-своему! И когда я вышел со сцены, у меня было ужаснейшее состояние. Вроде бы ты отдавал, но куда ты отдавал?! Между слушателями и мной — пропасть! Всё абсолютно формально. И такая же ситуация складывается: все всё понимают. Эти понимают, что звучит фонограмма, мы выходим, вручаются призы... Мне было очень плохо, физически плохо после выступления!

АБ: - Миша, а не надо такие тусовки посещать!

МБ: - Я понял это! Но я в первый раз там был! Мне позвонили, сказали: "Приезжай срочно!"

АБ: - Я считаю, что там был как бы зоопарк от Яковлева: ослы поют для баранов.

МБ: - Совершенно верно! Мне кажется, что происходит страшное: всё пытаются сделать формальным! Музыкальный коллектив и людей, которые являются профессионалами в том, что они делают — профессионалами в том смысле, что они очень увлечены и знают термины не понаслышке. Этим они занимаются всю жизнь. Создаётся неформальная тусовка. Можно так сказать?

ЕГ: - Нет! Неформальный прекрасный рабочий коллектив! Мы работаем год без директора! У нас есть своя команда.

МБ: - Когда я выступал там, то просто почувствовал, что между слушателями, а их там было 10 тысяч, и нами существует пустота, вакуум, в котором, как мне показалось, может происходить всё, что угодно. Тёмные силы там властвуют безраздельно, они просто туда вторгаются и происходит нечто нечеловеческое! Тут происходит то же самое: когда формально начинают навязывать что-то тем людям. Которые знают, что они делают, которые посвятили этому многие годы ни в коем случае не за деньги! Это призвание! Есть талант, а есть призвание! Мне цыганка одна сказала: "Ты знаешь, есть призвание!"

Можно посвятить свой талант чему-то, но ты будешь чувствовать, что должен делать совершенно другое, и тебе уже не нужны будут деньги. У меня совершенно чёткое впечатление сложилось о том, что в Зоопарке работает именно такая команда. А зло возникает, когда появляется вакуум, когда формальность внедряется, в ней происходят самые страшные вещи. Кто туда приходит, я не понимаю?! Кому продают билеты на это шоу? Они приходят слушать, как их обманывают, ведь это неправда!

АБ: - Миша, они приходят смотреть, а не слушать!

МБ: - Такое впечатление, что они с закрытыми душами и с закрытыми глазами садятся в машины, приезжают на эту тусовку, платят там деньги... Для меня это ужас!

Выступление в Зоопарке мне всегда приносило творческое удовлетворение.

ВК: - Я хочу объявить, что первое отделение сейчас закончилось. Впереди двадцатиминутный перерыв. Я думаю, что те представители средств массовой информации, которые хотели бы индивидуально переговорить с участниками пресс-конференции...

ЕВ: - Вячеслав, Вы позволите последний вопрос для логичного завершения? Если можно, чтобы действительно тему закрыть. В режиме блица, вопрос ко всем по паре слов: пути решения? При блестящей, острой, верной констатации проблемы что всё-таки делать-то дальше? Просто сдаваться? Тихо смириться с тем, что всё закрывается?

ЛР: - Давление на Комитет по культуре и смена губернатора.

ИК: - Я предлагаю губернатору красивый выход из этого положения: чтобы ему не дёргать нервы, предлагаю ему подписать распоряжение о проведении реконструкции Ленинградского зоопарка на основании того плана, который был сделан ещё в прошлом году. Там должны быть указаны сроки, суммы и так далее. Назначать руководить этим процессом он может кого угодно. В тот же день я заберу все заявления из суда и больше ему нервы дёргать не буду. Потому что в таком случае всё, что я должен был сделать, будет сделано. Будет проведена реконструкция Зоопарка. Можно, конечно, сделать её плохо, но суть останется. И, в общем, ситуация успокоится опять же...

ЛР: - Я всё-таки хочу сказать, что Зоопарк подведомственен Комитету по культуре, поэтому обращение в Комитет по культуре может иметь хотя бы моральное значение. В конце концов, никто не знает, когда произойдёт смена высшего должностного лица.

ЕГ: - Я считаю, что Корнеев не прав, утверждая, что Зоопарком может руководить кто угодно. Как и не правы наши руководители, назначающие одного за другим непрофессионалов на пост директора. Зоопарк — сложнейшая многопрофильная организация. Звучит это как сказка — "Зоо-парк". Как, например, "Теремок". Все те люди, которые приходили сюда в надежде, что они смогут руководить Зоопарком, именно с таким настроением сюда и шли.

ЛР: - Но вопрос был "что делать?"!

ЕГ: - Делать? Мы бы хотели вернуть Корнеева!

ЛР: - Каким способом?

ЕГ: - Я считаю, что городу нужен Зоопарк. Такому городу, как наш. К тому же, наш Зоопарк имеет определённый статус, которого он при другом руководителе, видимо, лишится. Несмотря на команду, которая здесь работает. Корнеев был и является лидером, что бы он сейчас ни говорил. Я считаю, слушать его не нужно, он не прав.

ЛР: - Короткая ремарка. Помните, у Буковского, "Поднимается ветер"? Заключённые в тюрьме писали жалобы. И писали их безумное количество, даже понимая, что смысла в них никакого нет. Но с одной стороны пришло три жалобы, а с другой — пятьдесят тысяч жалоб. И были приняты меры, потому что слишком много жалоб. Так вот, не нужно говорить, что бесполезно писать. Нам нужен поток обращений! Всё это потихонечку будет точить камень. Поэтому не надо говорить, что не стоит ничего делать! Надо!

ЕГ: - Надо! Я считаю, надо! Вы понимаете, в чём дело? Иван пользуется популярностью не только среди зоопарковцев, не только среди специалистов зоопарковского дела. Он же у нас президент ЕАРАЗа! Если он набрал 28 голосов из тридцати, это о чём-то говорит! Но я думаю, что, поскольку он является лидером по своей сути, он пользуется авторитетом и в городе.

АБ: - Я по натуре экстремист. Я голосую за Петербург без Яковлева — без этой паразитической семьи.

КК: - У меня никаких рецептов нет. Я знаю только то, что сам буду делать. Я постараюсь просто сохранять себя и не идти играть на "Золотой граммофон". Тем более, что Миша уже попробовал...

МБ: - Я бы хотел сказать, что надо пытаться убрать из жизни этот вакуум, эту пропасть, когда всё происходит формально. А сделать это можно только так: вы — журналисты, вам надо писать, нам надо говорить об этом. Делать то, что от нас зависит, искренне, одухотворённо!..